| умри, если меня не любишь.
у них в среднестатистической, неплохой, в общем-то, семье — все базово. есть два ребенка, любимый из них только один. любимый из них, не алисия, хотя ведь младшая, хотя выглядит ангелом. не потому что она где-то отстала одна минута — не важна, четыре минуты — не важны четыре минуты между концом одного дня и началом следующего, блять, оказывается, критичны.
они практически близнецы, или двойняшки, ужасно похожие, ужасно далекие, ужасно непохожие. потому что вокруг одного вертится мир. вокруг другой — тишина. наполненная ̶ч̶у̶в̶с̶т̶в̶о̶м̶ ̶в̶и̶н̶ы̶ ответственностью за “больного брата”, “ты должна быть старше”, “ты должна что-то там понять”. алиска хочет просто сжечь все к херам.
но вместо этого улыбается.
чтобы вытянуть эту жизненную несправедливость хоть как-то, чтобы получить бонусы от своей белокурости хотя бы на стороне [ ей вовсе не не хватает этого чувства дома. ]
у них в среднестатистической семье все катится по накатанной восточно-европейские рано, легко, уверенно: : отец не в картине [ никто не дает алисе шанса быть любимой папиной дочкой ] денег едва хватает, денег перестает хватать, все уходит на лечение. алиска иногда /обижено/ думает: да давайте уже не вылечим. у них нет денег — из-за анжа. у них нет хороших семейных отношений, где все друг друга поддерживают — тоже, тоже из-за анжа. все беды этого мира — из-за анжа. глобальное потепление — из-за анжа. анж ведь у нас самый любимый, самый несчастный, самый. обида тлеет, оседает на деснах, впитывается внутрь. год за годом: хуже и хуже.
[ мы спим наяву, нас как будто нет здесь ]
ну давай, потряси своим маятником, давай, я закачу глаза, побуду актрисой, вспомню, как мы были лучшими друзьями, близнецами, как в книжках/рекламах/на экранах таблоидов. мартин не наплевать, а мы играем в красивые игры, я делаю вид, что меня расстраивает, какое мудло мой дорогой брат как мы далеки с анжем. как много стекла битого, гляди, поколешься в наших отношениях, как много травм и как все легко починить.
надо просто поверить.
надо просто попытаться.
[ надо просто, наверное, перестать желать ему смерти для начала, да? ]
мы делаем вид, что все неплохо, все хорошо. ради тебя, мартин. ради нас, мы втроем — можем стать этой непорочной счастливой ячейкой общества, три самых близких человека, три самых друга. игра, в которой я знаю, что он знает, он знает, что я знаю. не знаем наверняка мы только сколько в тебе, мартин, наивности и искренней веры но ее ни в ком из нас нет, на самом-то деле, правда?
и никто никогда не признает, что, возможно, ей не все равно.
что вся эта фальшь немного напускная. что возможно, хочется быть друг от друга не так далеко. если она здесь когда и окажется, скажет простое: заигралась. потому что нельзя забыть больше двадцати лет и сказать, что тех не было, что не было криков, обид, ненависти. чего не было, так это времени, когда все было хорошо. ( не помню, не было )
пост чуц-чуц больше буков тоже пишу, выебываться в оформление могу не выебываться но это не точно
— ой, отъебись, — от киры не обидно, от киры С кирой — можно залегать на самое дно, во всех смыслах этого слова, точить невнятные порошки и составы, ширяться разве что нахуй сдалось: савва умный мальчик, савва знает про последствия и их неизбежность;; иногда савва край в край с тем чтобы сказать да я ебал; и ширяться, и пробивать дно, на котором они давным уже давно джигу отплясывают. просто чтобы что-то доказать всему миру.
[ что они долбоебы и доказывать не надо ]
мне поебать, — скользит между строчек, мелким шрифтом специально для киры. чтобы прочитала, чтобы посмотрела, чтобы вместо этих всех звучащих букв можно было разговаривать по мысленной связи, нахуя чего-то говорить.
— да раздевайся, — трещит савва, скалится широко, умудряется все еще выглядеть солнечным мальчиком-зайчиком, только вот при своих, по самой грани солнечным, — чего я там не видел.
и взгляд выебистый-выебистый; таким не раздевают, таким, а нет, за такой — въебывают. красивая градация в том, что другим за киру савва въебет, но себе позволяет столько, что будь у них иные отношения, кира бы ему шею свернула или оскорбилась бы на всю жизнь.
будь они другими — ничего б и не было, впрочем.
при чужих савва другой, при других у саввы улыбка солнечная, глаза чистые честные, у него даже выбор говора другой, мягче, проникновенней. такой услышишь и сразу увидишь, уверишься, что савва полностью погружен в твои проблемы, переживания, что услышит поймет,
это потом что-то пошло не так — покатилось нахуй; переходный возраст, — говорят бабки при подъезде, его, кирином, дворовых. бедный мальчик, связался с плохой компанией ;; девка все эта. ай, кира-кира, увела пацана, увела — а всего-то и стоило кире переехать ближе, подрасти за лето и все, новый человек, д у р н о е влияние, пхах. прах к праху, репутация к репутации.
смешное тут, если задуматься, что кто-то, правда, верит в то дерьмо, где он пай-мальчик, до сих пор, надо только правильно раскидать карты. с новыми знакомыми вообще на изи — всего-то надо, что не материться, не ширяться да смотреть честными глазами проникновенными.
nu, жаль за девственницу не сойдешь, кир, — жаль-жаль, ну какая жертва была бы, скажи.
— так я ж уже вызвал, вон пришла, — хохочет савва и уворачивается, мажет пальцами, а затем и губами по ее скуле, поддавшись вперед. — сколько тебе лет, — знает прекрасно, или не прекрасно, может, уже с восьми лет ему врала, девушки они такте. — кир, нихуя ж не придет.
но уже хочет. уже надо.
| |
