if you don't wanna take it slow (c'mon)
and you just wanna take me home
and let me kiss you

https://forumupload.ru/uploads/001b/2a/da/725/179839.png
https://i.ibb.co/5s7gvpT/image.png

впервые они встречаются, когда тарталья — юный и восторженный, верящий в то, что ничто не сможет его остановить от свершений проваливается. ... проваливается в первоначальных ожиданиях (краем; смотря с какой стороны посмотреть) проваливается натурально в дыру, в бездну, туда, куда рискнет зайти не каждый взрослый. повзрослев, он больше туда не стремится. но тогда бы, даже спроси его кто, даже без обрисованных последствий, он бы на волне инерции достижений, сказал, да, пожалуйста. да, пожалуйста. неизвестность либо страшит, либо ты заглядываешься в поверхность зеркала посреди ночи и не понимаешь предубеждений. считаешь все опасности: переоцененными.

именно тогда он видит мельком принца бездны, встречает его последователей. аяксу всего ничего лет, он тогда еще просто аякс, он — с легкостью складывает в своей голове картинку некоего идола. и за минувшие годы тот с легкостью ложится в его картину мироздания непостижимым кумиром.

тогда аякс еще не звенит именем молодого из фатуи, сложенным из обрывков событий лифтом по карьерной лестнице и гремящей репутации. тогда это было совсем иначе, и он долгие годы представляет: вот теперь, они увидятся и тот удивится, несомненно восхитится. ведь есть чем. они едва общаются при встрече, но аякс продолжает думать, вот однажды…

там есть что-то про идеальное впечатление, которое он все еще иногда проигрывает в своей голове. реже, проще, но все еще. и все идет настолько не по плану, насколько можно предположить. будет, конечно, обидно умереть раньше. в облегающей его второй кожей крови блестит ирония. право слово, выжить в бездне совсем ребенком, обрести глаз бога, начать свой взлет так завидно и загреметь вниз — буквально — одним махом.

дыши, — уговаривает себя аякс, вдох-выдох, разворот с коротким мечом, взмах: за один десять; вдох-выдох, и попытаться все-таки выжить. право слово. загляделся, поверил в силы. обиднее всего разлагаться на понимание, что если кого и винить, то себя самого. винить кого-то еще — всегда проще. всегда приятнее. не то, о чем стоит думать на пороге смерти, наверное.

все заканчивается резко. как будто кто-то щелкает переключателем.

все еще есть и звуки, и картинка — тарталья воспринимает ее, как сквозь пелену, сквозь адреналин
но цепляет зрением, что оказывается выключателем. у чайльда руки остаются все еще на мечах, и он медленно дышит, смотрит напряженно, дышит, как учила, что смешно, скирк. вдох — выдох. выдох вдох. чайльд разламывается сейчас на две равные части: восторженная радость, перехлестом: сокрушительное разочарование. и недоверие, которое он набирает подбирает с возрастом.

— они меня тоже, — шутит аякс, хриплым, сорванным, невесть когда — ведь не говорил почти, голосом и морщится, понимая, что прозвучало это в свете только что произошедшего, отнюдь не шуткой. вот ведь, проклятье. он заставляет себя оставаться на месте, дважды: когда видит еще одного противника (?) и затем, когда тот сдвигается. вряд ли с угрозой, но все, что предпочитает тарталья сейчас: расстояние и портал до дома. не мечтает всерьез этим отделаться.

— у всех свои хобби, — дробится на улыбку аякс. насквозь фальшивую, — преследую кумира, нам ведь едва ли удается поговорить в снежной.

и он думает, что так давно не хотел оказаться в той, как можно скорей. так сильно, как сегодня.

на пальцах оседает ощущение: ты в логове зверя.